«Что же касается до нашего Лицея, уверяю тебя, нельзя быть лучше: учимся в день только 7 часов, и то с переменами, которые по часу продолжаются; на местах никогда не сидим; кто хочет учится, кто хочет гуляет; уроки, сказать правду, не весьма велики; в праздное время гуляем, а нынче ж начинается лето: снег высох, трава показывается, и мы с утра до вечера в саду, который лучше всех летних петербургских. Ведя себя скромно, учась прилежно, нечего бояться. Притом родители нас посещают довольно часто, а чем реже свидание, тем оно приятнее. Скажу тебе новость: нам позволили теперь сочинять, и мы начали периоды; вследствие чего посылаю тебе две мои басни и желаю, чтоб они тебе понравились.»
Таким Олосенька Илличевский вспоминает небезызвестный Царскосельский лицей, воспетый в стихотворениях Александра Сергеевича и других лицеистов. Таким представляется нам чаще всего российский пансион. Однако, возможно, Императорский лицей был лишь исключением из правил. Попробуем это правило сформулировать.
Вообще пансион — явление практически такое же старое, как мир. Эти странные заведения возникли еще в Средневековой Европе. Название для них пришло из французского языка, и шокировало своей прямотой: в переводе оно означает «взвешивание платёжного средства, платёж».
В России пансионы появились позже. Существовали государственные учебные заведения и платные частные пансионы. Платить приходилось много, от 500 до 2000 рублей в год (в 1800 году, например, на 200 рублей можно было купить отличную лошадь). Государственные органы пытались контролировать эти частные заведения, но, по сути, весь этот контроль был лишь формальностью. В частных пансионах можно заметить огромное количество отрицательных черт. Уровень преподавания в целом был ниже, чем в государственных школах. Воспитанников пытались изолировать от реальной жизни, самостоятельное чтение в большинстве пансионов преследовалось. Ученикам разрешалось читать лишь учебники и религиозную литературу. Еще одно отрицательное свойство отразилось в анонимных стихах того времени : «Ну что ж! Не привыкать нам стать/ Себя в науку отдавать/ Различным пришлым господам,/ Учил француз нас пустякам,/ Учил нас немец, грек и чех,/ И мы, послушные, для всех/ Меняли облик свой природный,/ Приняв свет мудрости негодной...» Автор говорит здесь о том, что преобладающее большинство пансионов содержали иностранцы, и нередко так бывало, что окончившие пансион подростки не умели читать и писать по-русски.
В конце концов уже министр просвещения вынужден был обратить внимание царя на антипатриотичное воспитание детей в пансионах. В результате в 1811 году последовал указ, предписывающий обязательное преподавание русского языка в частных пансионах. А в 1833 вообще вышел запрет на открытие частных учебных заведений в Москве и Петербурге. Таким образом, теперь в России существовали общеобразовательные школы и закрытые учебные заведения для дворян. Среди последних в основном были военные училища, кадетские корпуса. Жизнь в этих корпусах была нелегкая. Стоит лишь посмотреть на их детеншены: воспитывали чаще всего розгами, причем экзекуция проходила прямо в классах. В качестве серьёзного наказания применялось заключение в карцер — отдельную комнату с небольшим окном и кроватью без матраса и подушки. Пища попавших в карцер изысканностью не отличалась, состояла только из хлеба и воды. На голод могли пожаловаться не только обитатели карцера, но и другие воспитанники. Утром им подавали тарелку «габер-супа» с хлебом, в 12 часов — плохой обед, в 4 часа — небольшую булку и стакан воды.
Одежда воспитанников состояла из тонкой суконной куртки с брюками, башмаков и нитяных чулок. Летом так ходить было жарко, а зимой — наоборот, холодно.
Однако это было, конечно, не во всех корпусах. Тем более, что в первые годы правления императора Николая I на кадетские корпуса стали обращать особое внимание. Кроме общеобразовательной программы и военных занятий кадеты проходили обязательную физическую подготовку. Говорят, что впоследствии эта закалка очень помогала. Например, при выходе из корпуса С. Глинка и его товарищи стали адъютантами князя Ю. В. Долгорукова. Однажды в январский мороз они отправились сопровождать князя в одних щегольских мундирах. На что Долгоруков с одобрением сказал: «Это могут вытерпеть только кадеты да черти». Институты благородных девиц были аналогом кадетских корпусов для девушек. Одна из воспитанниц Смольного института писала, что «институтская жизнь сухая, форменная, как-то по-солдатски аккуратная».
Учиться девушкам приходилось 12 лет, и всё это время они были полностью изолированы от семьи. Процессу воспитания уделялось гораздо больше внимания, нежели процессу обучения. Преподаватели заботились больше всего о том, чтобы воспитанницы могли блеснуть на экзамене. Уроки требовалось отвечать слово в слово по учебнику. А за неряшливую прическу взыскивалось несравненно строже, чем за плохо выученный урок.
Условия воспитания были плохими. Из-за недостатка средств было холодно и голодно.
В Царскосельском лицее такого не было. Там отсутствовали муштра и телесные наказания, учителя обращали внимание именно на личности учеников, развивали их способности. По сути, Царскосельский лицей был раем среди мутной массы остальных российских пансионов.
Я думаю, пансион «Летово» можно назвать эквивалентом Царскосельского лицея XXI века. Ведь, несмотря на ворчание учеников, у нас есть практически всё, что нужно. Также, если узнать поближе какие-то иные пансионы, существующие в России сейчас (а это вы можете сделать, почитав материал на стр. 14), легко понять, что летовские проблемы — ерунда.
Напоследок приведу вам рецепт «габер-супа» — вдруг бординг дошираки запретит.
«Габер-суп»:
Овсяная мука — 200 г, лук репчатый — 1 шт., растительное масло — 3 ст.л. Овсяную муку положить в кастрюлю, добавить искрошенную луковицу, 3 столовые ложки растительного масла, и, помешивая, как следует прогреть на огне. Затем развести надлежащим количеством воды или рыбного бульона, сваренного с добавлением лаврового листа, корня петрушки и сельдерея, вскипятить несколько раз и подать.